Бакула Ринпоче

Принц гималайского княжества Ладак^[1] Бакула Римпоче (тиб.: Драгоценный — прим. пер.), настоятель монастыря Петуп, является девятнадцатым воплощением архата^[2] Бакулы. Принц Бакула родился 19 мая 1917 года, в день рождения и просветления Будды, в царской семье из Матто. В детстве принц был большим озорником, но вместе с тем и очень разумным и сообразительным мальчиком с глубоким чувством почтения к старшим и к монашеству. В 1923, когда ему было 5 лет, главные ламы Ладака прибыли ко дворцу, чтобы забрать его в монастырь Петуп и там дать ему должное воспитание, но родители захотели подержать сына дома подольше и заявили, что он еще слишком мал. Однако благородные ламы не приняли отказа и ответили: "Традиция такова, что маленького Тулку (тиб.: перерожденца, воплощение — прим. пер.) полагается помещать в монастырское окружение". Наконец им удалось убедить царя, который согласился отдать принца, когда тот достигнет шести лет.

В возрасте шести лет Бакулу Римпоче подготовили к вступлению в монастырь. До возраста двенадцати лет Кушок Бакула Римпоче оставался в своих монастырях Петуп и Самкар, знакомясь с основами буддийского учения. В 1930, будучи всего лишь мальчиком четырнадцати лет, Драгоценный приехал в Лхасу, столицу Тибета, и там получил монашеское посвящение от Тринадцатого Далай-ламы Тубтэна Гьяцо и имя Наванг Ловсан Тубтэн Чогнор. Его основным предметом специализации в монастырском университете Депунг Лоселинг была философия. Благодаря своей способности легко схватывать предмет и большому диалектическому мастерству в дебатах Его Светлость получил первое место по заслугам в ряду экзаменуемых, и ему была присуждена степень Геше Лхарамба, высшая степень в буддийских науках, которую он получил после двенадцати лет обучения.

По возвращении в Ладак в течение многих лет он пребывал в сосредоточенном созерцании — самадхи и практиковал многочисленные йогические практики. Наконец он обрел сиддхи (санскр.: йогические достижения). Теперь уже как Бодхисаттва (санскр.: Герой Просветленного Помысла) он начал преподавать глубинную сострадательную религию, которая, словно живительный нектар, привлекла массы ладакцев.

Драгоценный Бакула представляет из себя не только духовно развитую личность, но также и лидера своего народа на протяжении последних пятидесяти лет. В 1947 году премьер-министр Индии убедил Драгоценного Бакулу возглавить политическое руководство Ладака и войти в индийский парламент. Будучи хорошо образованным буддийским монахом, Драгоценный воспринял это как обязанность служить на благо своим согражданам. Под его энергичным и полным энтузиазма руководством и добрым управлением Ладак достиг заметного прогресса в эту современную эпоху. В первый раз в истории буддийского мира монах представил свой район как член Парламента и провел четверть века в роли министра.

Как буддийский монах Драгоценный Бакула искренне верит, что это его обязанность пробудить дремлющий голос Учения Будды и дремлющее буддийское общество. Поэтому много раз по приглашению буддийских центров он путешествовал по Европе, Америке и буддийским странам Юго-Восточной Азии. Вместе с тем Драгоценный — это Верховный лама Ладака со всею властью над монастырской и религиозной жизнью, что его пост подразумевает. Буддийское сообщество, группы лам и общества по всему миру воздают должное этому превосходному труженику.

Во время своих поездок в качестве официального лица Бакула Римпоче с беспокойством наблюдал разрушение буддийской культуры в таких коммунистических странах, как СССР и Монголия. Среди буддистов этих стран его популярность росла быстро. Римпоче организовал для многих монахов из этих стран поездку и обучение в монастырях Индии. Он также был инициатором поездок Его Святейшества Далай-ламы в 1979 и 1982 гг. в эти страны. Как соучредитель Азиатской буддийской мирной конференции Римпоче поддерживал связи со многими буддийскими лидерами. Как авторитетный духовный и общественный деятель Римпоче был назначен в 1989 индийским послом в Монголию. Спустя несколько дней после того, как он приехал в Монголию, в этой стране начались серьезные перемены. Распад Советского Союза и трудности перехода от плановой экономики к рынку повергли многих людей в нищету, породили новые социальные проблемы, такие как алкоголизм. В таких обстоятельствах истинный смысл Дхармы оказался утраченным, а качество оставшейся монашеской сангхи, к сожалению, ухудшилось. Хотя передача учений еще сохранилась в Монголии, большинство буддистов не имеют достаточного понимания даже для того, чтобы просить учений. Бакула Римпоче говорит: "Если никто не просит учений, то мне и другим учителям трудно давать какие бы то ни было учения". Таким образом, преемственность и чистота учения Будды оказались в Монголии под угрозой полного исчезновения.

Чтобы сохранить национальное и культурное наследие Монголии, а также защитить буддизм, который является неотъемлемой частью этой культуры, Бакула Римпоче создает Международный буддийский центр Монголии. Правительство Монголии выделило землю в центре Улан-Батора для учреждения Бакулой Римпоче нового Буддийского университета для монахов, на которой было построено здание Университета в традиционном стиле, а внутри размещены статуи и танки из Индии и Непала. Квалифицированные учителя были приглашены из Индии. Университет также должен стать учебным и затворническим центром как для монгольских, так и для иностранных гостей и сангх. Так усилиями Бакулы Римпоче был основан Всемонгольский буддийский университет.

Личность Бакулы Римпоче — главного буддийского Учителя, посещавшего СССР с конца 60-х гг. по 90-е гг. с целью поддержания Дхармы в России, верующие всегда интуитивно старались вписать как-то в канву российской истории, и ходило немало легенд о Драгоценном Бакуле.

Поэтому Римпоче был задан вопрос:

— Являются ли разговоры о том, что Вы имеете кармическую связь с Россией, просто слухами или в этом есть доля истины? Каковы были предпосылки Вашего появления в России?

Он ответил так:

— Мне довелось встретить русского, когда я был еще совсем ребенком. Это был старый человек с величественной внешностью. Он дал мне свою фотографию, которая позднее помогла мне узнать, кто это был. Его личность, его лицо, выглядевшее непривычно, и, сверх всего, его величественный наряд и длинная борода глубоко меня поразили. Но я ничего не знал об этом русском до тех пор, пока позднее не приехал в Россию. Тот, кто по неким неизвестным причинам произвел на меня такое сильное впечатление, был не кто иной, как знаменитый Николай Рерих. Вот тогда первый раз в моей жизни я услышал о России и увидел русского.

В те дни очень мало кто навещал Ладак, — разве что только торговцы из Кашмира, да государственные служащие. Навряд ли какие-то иностранцы попадали в Ладак, кроме нескольких британских чиновников и пары христианских миссионеров. Так что встретить иностранца в те времена было событием особенным и занимательным.

Когда мне было 10 лет, я оставил родину и отправился в Лхасу, где провел 14 лет в прославленном монастыре Депунг (в монг. произношении — Брайбун — М. К.), в котором и получил свою степень Геше Лхарамба (высшая категория ученой степени доктора буддийских наук в системе тибетского буддийского образования  — М. К.). Тогда же в 30-е годы разразилось коммунистическое чистилище и последовавшие за ним разрушения, и новости об этих событиях достигли далекого Тибета, в котором вместе с нами обучались многие студенты из Бурятии и Монголии. В Тибет начали поступать сведения о том, что в этих областях монахов выбрасывают из монастырей, пытают и убивают, жгут святые сутры и разрушают древнюю буддийскую культуру. Естественным образом это стало причиной безмерной обеспокоенности не только потому, что пропадали сами эти области, но и потому, что многих людей в Тибете тоже страшило подобное будущее.

Хотя в то время я был довольно молод, но меня пронзила жестокая боль от разрушения и великих неисчислимых потерь, которые понесла буддийская культура. Я был глубоко обеспокоен и испытывал громадное желание что-то предпринять. И в последующие годы нас достигали все новые и новые сообщения о натисках Красной Армии.

Я не знаю какого-либо конкретного случая, который можно было бы упомянуть относительно моей кармической связи с буддизмом в России и Монголии, но нахожу интересным то, что родился я в тот же самый год — в 1917-м, когда большевистская революция одержала победу в России. И позднее я всегда испытывал влечение к этим далеким землям.

Другой интересный момент, который я узнал много позднее, — это упоминание в писаниях одного великого монгольского Учителя об особой связи монголов с архатом Бакулой. Я осознал это очень глубоко, когда поселился в Улан-Баторе в качестве государственного посла Индии. Куда бы я ни приезжал здесь, — в самый глухой уголок или Гобийскую степь, я чувствовал очень сильную связь с монголами. Я ощущал себя максимально удобно даже в самой скромной деревне и, невзирая на провал в знании языка, мог тотчас же установить тесные контакты с жителями. Здесь люди считают меня в такой же мере монголом, как и индийцем, поскольку я всегда говорил о себе в связи с былой славой Монголии.

— Расскажите, пожалуйста, как Вы впервые приехали в Россию?

— Падение Тибета и последовавший за этим (в 1959 году — М. К.) отток тибетских беженцев в Индию были следующим фактором, отбросившим (далеко) назад буддийскую культуру. Однако, хотя это принесло несказанные страдания самому тибетскому народу, последовавшее расселение тибетцев в различных частях Индии помогло до некоторой степени восстановить тибетский буддизм и культуру, а позже многие тибетские Учителя посетили западные страны ради преподания там буддийского учения.

Распространение буддизма на Западе — это очень важное достижение 20-го века, которое может иметь далеко идущие последствия.

И у меня тоже было несколько возможностей (отправиться на Запад), но я не ездил, поскольку никогда в действительности не испытывал сильного интереса к этому. Однако, когда предоставилась возможность отправиться в Россию, я за нее ухватился.

Это может звучать странно, но я всегда страстно стремился попасть туда.

Так произошло мое знакомство со старым хамбо-ламой России Гомбоевым и хамбо-ламой Монголии Гомбожавом, с которыми я при первой встрече завязал отношения продолжительностью на всю жизнь. Я кланяюсь этим двум великим деятелям за все то, что в те крайне трудные дни они сделали для возрождения буддизма в своих странах. Моя работа в России и Монголии — это результат той нашей первой встречи.

Мой первый визит в Россию произошел в 1968 году по приглашению Совета по делам религий СССР. Я приехал как член буддийской делегации для обсуждения вопроса о создании Азиатской буддийской конференции за мир, в настоящее время базирующейся в Монголии и, помимо других дел, принесшей великую пользу буддистам Монголии и России возможностью установления контактов с внешним буддийским миром.

— Какая, на Ваш взгляд, ситуация сложилась в буддийской жизни России в 90-е годы?

— Тотчас же после падения коммунизма произошел великий рывок к возрождению старых традиций и культуры. Хотя их восстановление прогрессирует, много необходимо еще сделать. Я всегда отмечал насущную необходимость образования. Я не считаю, что этим регионам требуются тысячи монахов, как это было в прошлом. Даже малое их число при условии хорошей образованности и соблюдения ими обетов способно обслуживать общество. Интересно понаблюдать за имеющейся тенденцией, при которой в некоторых местах для молодежи оказываются более привлекательными западная культура и вера, в то время как Запад больше привлекает буддизм. Я надеюсь и молюсь о том, чтобы наша великая культура, которая когда-то направляла народы Монголии и Бурятии, возродилась там и снова обрела бы силу.